Все эти люди. Финал № 3. Астролог.

Эти глаза пугали и жгли - очень дано не сталкивался с такой ненавистью. Наверное, с тех пор, как Ая увидела первый собранный мной партизанский отряд.

Мальчишке года на два меньше, чем было тогда мне, он еще не родился в то время, и никогда не видел настоящих последователей Дина. Но ненавидит меня. Его медальон отобрали, но символ веры выжжен на груди - дурацкий фанатичный жест, практикуемый только такими вот молокососами. Взрослые, по крайней мере, пытаются скрываться.



Их было много, этих мальчишек. Я не могу объяснить каждому, к чему приведет их религия. Сначала пытался, но они возвращались с последователями. Теперь их убивают. Почему-то именно сегодня я медлю, не решаясь поставить формальную подпись под приговором.

- Что-то не так, Верховный? - Настоятельница монастыря нетерпеливо пододвигает ко мне чернильницу.

Монастыря... Он уже не имеет имени - других в нашей стране больше нет. Я когда-то обещал не втягивать их, не "воевать под её именем", но, когда война была закончена, - они пришли сами. Внезапно свалившаяся власть и ответственность пугала меня и помощь более опытных оказалась кстати.

Мы победили. Но почему сейчас, когда уже давно прошли последние последствия войны, побеждены разрушения и голод, ко мне все чаще приводят этих мальчишек. Чем они недовольны?

Я бросил перо и пошел к своим покоям.

- Верховный!
- Отпустите его.

Из спальни выносили тело очередной служанки - Лия, видимо, опять просила протереть от пыли "ту деревяшку". Я ненавижу свою жену и уже несколько лет с удовольствием наблюдаю, как расползается, покрываясь морщинами, хорошенькое личико, а роскошные волосы превращаются в бесцветную паклю. Сейчас Лия отплясывает свой торжествующий танец и хищно скалится - ей нравится убивать этих девчонок просто потому что те молоды.

- Положи мой посох на место и убирайся!

Она молча подчинилась - Лия со мной не разговаривает - наша ненависть взаимна. Именно поэтому посох терпит ее присутствие. Хотя это скорее не терпение, а равнодушие. Пока она не пытается меня убить ее не замечают.

Оставшись, наконец, один, я обнял свой посох и устало прислонился к окну. Там внизу, монашки уводили мальчишку-фанатика - вряд ли отпускать на волю. Смерть гуляет вокруг и около, зову ее уже давно, мне так хочется вернуться туда, где гонялись за мной.